Отец мой - Страница 26

— Я просто не понимаю. — Он снял защитные очки и посмотрел на машину. На мгновение в его голову даже закралась мысль о том, что оборудование работает неправильно. Но он видел лазерный луч. — Цвет вообще не изменился.

— Док, на самом деле, все окей. — Пациент снял свои очки и слегка улыбнулся. — Я очень признателен тебе, что ты воспринял это так серьезно.

— Проклятье.

Т.У. чуть откинулся на табуретке и взглянул на чернила.

Непонятно откуда взявшиеся слова сорвались с его губ. Он ничего не мог поделать, хотя и понимал, что это, вероятно, далеко от профессионализма.

— Вы ведь не добровольно их получили, так ведь?

Жена заерзала на кресле, словно возможный ответ тревожил ее. Но муж просто покачал головой.

— Да, док. Недобровольно.

— Проклятье. — Он скрестил руки на груди и обратился к энциклопедическим знаниям о человеческой коже. — Я просто не понимаю, почему… И пытаюсь обдумать какие-то другие варианты. Не думаю, что химическое удаление даст больше эффекта. В смысле, вы взяли от лазера все по максимуму.

Удивительно изящные пальцы мужа пробежали по запястью.

— А мы можем просто вырезать их?

Жена покачала головой.

— Не думаю, что это удачная мысль.

— Она права, — прошептал Т.У., наклоняясь и прикасаясь к коже. — Ваша кожа обладает отличной эластичностью, но вам ведь еще нет тридцать, так что это вполне объяснимо. Придется вырезать полосками, потом зашивать. Останутся шрамы. А вокруг шеи я бы не рекомендовал это делать. Слишком рискованно из-за артерий.

— Что, если шрамы не проблема?

Он не собирался обсуждать этот вопрос. Учитывая спину этого мужчины, шрамы были очень спорным вопросом.

— Я бы не советовал.

Повисла тишина, в которой он продолжал обдумывать альтернативы, а они молчали, стараясь не мешать ему. Так ничего и не придумав, он просто уставился на них. Роскошная жена сидела рядом со своим устрашающим мужем. Одной ладонью она сжимала его руку, другой поглаживала по изуродованной спине.

Очевидно, шрамы не снижали его ценности в ее глазах. Для нее весь он был прекрасен, несмотря на состояние его кожи.

Т.У. подумал о собственной жене. Она была точно такой же.

— Идеи кончились, док? — спросил муж.

— Мне очень жаль. — Он огляделся вокруг, ненавидя ощущение подобной беспомощности. Как врача его учили делать что-то. Как человеку с сердцем ему было необходимо делать что-то. — Мне очень-очень жаль.

На лице мужа снова появилась эта слабая улыбка.

— Ты лечишь много людей с ожогами, так ведь?

— Это моя специализация. В основном детей. Ну, знаете, из-за…

— Да, понимаю. Спорю, ты хорошо с ними обращаешься.

— Как можно иначе?

Пациент наклонился вперед и положил свою громадную руку на плечо Т.У.

— Мы сейчас уйдем, док. Но моя шеллан оставит оплату там, на столе.

Т.У. бросил взгляд на жену, склонившуюся над чековой книжкой, и покачал головой.

— Почему бы нам не разойтись просто так. Я ничем вам не помог.

— Не, мы потратили твое время. Мы заплатим.

Т.У. пару раз тихо выругался. А потом просто выпалил:

— Черт возьми.

— Док? Посмотри на меня.

Т.У. поднял глаза на парня. Черт, это желтый взгляд был совершенно гипнотическим.

— Уау. У вас невероятные глаза.

Улыбка пациента стала шире, показавшиеся зубы… не были нормальными.

— Спасибо тебе док. Теперь послушай. Тебе, вероятно, будут сниться сны об этом, и я хочу, чтобы ты запомнил, что я в порядке.

Т.У. нахмурился.

— Почему мне должны сниться…

— Просто помни: все, что случилось — нормально, я в порядке. Зная тебя, уверен, что именно это будет тебя беспокоить.

— Я все равно не понимаю, почему у меня будут…

Т.У. моргнул и оглядел приемную. Он сидел на маленькой табуретке на колесиках, которую использовал при работе с пациентами, к смотровому столу было подвинуто кресло, а в руках он держал очки, защищающие от лазера… но кроме него в комнате никого не было.

Странно. Он мог бы поклясться, что только что разговаривал с самыми поразительными…

Он потер внезапно заболевшие виски и вдруг почувствовал ужасную усталость… усталость и непонятное огорчение: словно он провалил то, что было для него очень важным.

И беспокойство. Беспокойство о му…

Головная боль усилилась, и он встал и подошел к столу. На нем лежал конверт, простой белый конверт, на котором аккуратным почерком было написано: «В благодарность Т. У. Франклину, доктору медицины, в помощь его усилиям по обеспечению прекрасной работы отделения».

Он перевернул его, оторвал загнутый край и достал чек.

У него отвисла челюсть.

Сто тысяч долларов. Для дерматологического отделения больницы Святого Франциска.

В чеке было казано имя Фритца Перлмуттера, но ничего похожего на адрес, лишь краткое указание: «Национальный Банк Колдвелла, частная клиентская группа».

Сто тысяч долларов.

Воспоминание об изуродованном шрамами муже и прекрасной жене мелькнули в его сознании, но были похоронены под новой волной головной боли.

Т.У. взял чек и просунул его в карман своей рубашки, потом выключил лазер, компьютер и отправился к черному выходу из клиники, по пути он тушил свет.

По дороге домой он вдруг понял, что все время думает о своей жене, о том, какой она была, когда впервые увидела его после пожара столько лет назад. Ей было одиннадцать, и она пришла проведать его вместе с родителями. Он чуть не умер в тот момент, когда она вошла в дверь, потому что, уже тогда влюбленный в нее, лежал прикованным к больничной койке наполовину обернутый бинтами.