Отец мой - Страница 30

Но иногда ты сам выбираешь адрес. И если у тебя есть хоть немного мозгов, как бы ни было трудно или странно, ты зайдешь в дом.

И обретешь себя.

Глава 11

Час спустя Зейдист находился в подвале особняка Братства, сидя около угольной печи. Эта штука была реликвией из 1900-ых годов, но работала исправно, так что не было причин для ее замены. К тому же, постоянное горение угля стоило усилий, а доджены любили повседневную рутину. Чем больше работы по дому, тем лучше.

У огромной печи спереди было маленькое окошко, сделанное из закаленного стекла дюймом в ширину, а по ту сторону пылало пламя, ленивое и горячее.

— Зейдист?

Он потер лицо и не стал оборачиваться на звук знакомого женского голоса. На каком-то уровне он просто не мог поверить, что собирался сделать то, зачем пришел, а желание убежать стало нестерпимым.

Он откашлялся.

— Привет.

Последовала пауза, а затем Мэри произнесла:

— Пустое кресло рядом с тобой приготовлено для меня?

На этот раз он обернулся. Мэри, стоявшая у подножия подвальной лестницы, была одета как всегда: в штаны цвета хаки и свитер. С левого запястья свисал огромный золотой Ролекс, а в мочках ушей поблескивали маленькие жемчужины.

— Да, — сказал он, — для тебя… Спасибо, что пришла.

Мэри приблизилась, ее мокасины слегка шаркали по бетонному полу. Сев на батистовое кресло, она передвинула его так, чтобы оказаться лицом к Зеду, а не к печи.

Он потер свой бритый череп.

Молчание затянулось, по комнате пробежался холодок… наверху кто-то включил посудомоечную машину… а на кухне зазвонил телефон.

В конце концов, чувствуя себя по-дурацки из-за молчания, он показал ей одно из своих запястий.

— Мне нужно потренироваться над тем, что я скажу Налле, когда она спросит об этом. Мне просто… нужно иметь что-то наготове для ответа. Что-то… правильное, понимаешь?

Мэри медленно кивнула.

— Да, понимаю.

Он повернулся к печи и вспомнил, как горел в ней череп Госпожи. Он понял, что это было равноценно сожжению того места, где держали Бэллу. Он не мог все спалить замок дотла… однако, было в огне что-то очищающее.

Не сделанное им и было следующей ступенью исцеления.

Спустя какое-то время Мэри спросила:

— Зейдист?

— Да?

— Что это за отметки?

Он нахмурился и взглянул на нее, гадая: знает ли она? Но… хм, она же была человеком. Может и не знала.

— Это рабские метки. Я был… рабом.

— Было больно, когда их наносили?

— Да.

— Это сделал тот же человек, что порезал твое лицо?

— Нет, это был хеллрен моей хозяйки. Моя хозяйка… нанесла эти метки. Но именно он оставил шрам.

— Как долго ты был рабом?

— Сто лет.

— Как ты освободился?

— Фьюри. Фьюри меня вытащил. Вот как он лишился ноги.

— Тебе причиняли боль, пока ты был в рабстве?

Зед сглотнул.

— Да.

— Ты все еще вспоминаешь об этом?

— Да. — Он посмотрел на свои руки. По непонятной причине они внезапно заболели. О, верно. Он сомкнул кулаки и сжал их так сильно, что пальцы едва не отваливались от костяшек.

— Рабство все еще существует?

— Нет. Роф объявил его вне закона. В качестве свадебного подарка для меня и Бэллы.

— Каким именно ты был рабом?

Зейдист зажмурился. О, да. На этот вопрос он и не хотел отвечать.

Какое-то время он мог лишь удерживать себя в сидячем положении. Но потом притворно спокойным тоном, он ответил:

— Я был рабом крови. Женщина использовала меня ради крови.

Последовавшая тишина легла на него ощутимым грузом.

— Зейдист? Можно положить руку на твою спину?

Его голова сделала движение, похожее на кивок, и нежная ладонь Мэри опустилась на его лопатку. Она гладила его медленными, легкими кругами.

— Это правильные ответы, — произнесла она. — Все.

Он быстро заморгал, когда пламя в печном окне стало расплывчатым.

— Думаешь? — хрипло спросил он.

— Нет. Я знаю.

Эпилог

Шесть месяцев спустя…

— И что у нас здесь за шум, сокровище?

Зайдя в детскую, Белла обнаружила Наллу, стоявшую в детской кроватке: ее руки сжимали перила, а маленькое личико покраснело и сжалось из-за крика. Абсолютно все было разбросано по полу: подушка, мягкие игрушки, одеяло.

— Похоже, у тебя опять конец света, — произнесла Белла, подхватив свою плачущую дочь и взглянув на беспорядок. — И о чем нам это говорит?

Внимание лишь подстегнуло поток слез.

— Ну хватит, попытайся дышать — так ты станешь еще громче… Хорошо, ты уже ела, и, значит, это не голод. И ты сухонькая. — Еще больше рева. — Кажется, я знаю, в чем дело…

Бэлла посмотрела на часы.

— Мы, конечно, можем попробовать, но я не уверена, что время подходящее.

Наклонившись, она подхватила с пола любимое розовое одеяльце Наллы, завернула в него малышку и направилась к двери. Налла немного успокоилась, когда они покинули детскую и прошли по коридору со статуями к парадной лестнице, а путешествие через туннель к тренировочному центру прошло еще тише — но когда они зашли в кабинет, а он оказался пустым, плач возобновился.

— Держись, мы просто глянем…

Снаружи, в коридоре, группа учеников покидала раздевалку и двигалась в сторону парковки. Было приятно видеть их, и не только потому, что Налла возможно получит желаемое: после нападений на глимеру, занятия для будущих солдатов были прекращены. Но сейчас Братство снова занималось следующим поколением — только в этот раз не все из них были аристократами.